Исторические приключения елки в России включают немало резких поворотов, сопровождавшихся равнодушием, неприятием и даже враждой. Да и Новый год с январем встретились не сразу.
У древних славян Новый год связывался со временем пробуждения природы от зимней спячки и отмечался одновременно с Масленицей, в день весеннего равноденствия – 21 марта. А после принятия христианства и установления регулярных месяцев его стали отсчитывать с начала месяца – с 1 марта.
В 1492 г. (он же 7000 г. от Сотворения Мира) Иван III и церковь отметили круглую дату переносом Нового года на византийский манер – на 1 сентября. В этом слышались отголоски тех ветхозаветных времен, когда после уборки урожая наступала спокойная жизнь, свободная на время от трудовых забот, которую можно было посвятить празднику.
В Европе, согласно юлианскому календарю, первым днем нового года считалось 1 января – в этот день еще с середины II в. до н.э. приступали к службе вновь избранные консулы.
Петровская елка
В России инициатором «переезда» Нового года на привычное нам место – 1 января – стал Петр Первый, познакомивший российское общество со многими европейскими привычками.
Петр, как всегда, был нетерпелив и не стал ждать до следующего года. Поэтому в 1699 г. Новый год в России встречали дважды: в сентябре и потом уже по новому Указу – 31 декабря. В петровском Указе от 20 (30) декабря 1699 г. «О праздновании Нового года» в знак этого «доброго начинания и нового столетнего века» предписывалось в царствующем граде Москве перед воротами у домов или над хороминами «учинить…украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых… и чтобы поспело к 1 генваря, а стоять тому украшению по 7 день того ж 1700 г.».
Первое упоминание о елке, как о рождественском дереве, встречается в 1600 г. в хронике провинции Эльзас (тогда части Священной Римской империи германской нации) – ровно за сто лет до указа Петра I.
Сразу после основания Северной столицы елки стали устанавливать и там. А затем все закончилось так же быстро, как и началось.
Общество не разделило праздничного энтузиазма и эстетических вкусов правителя: с его смертью не успевшая прижиться традиция, казалось, навсегда канула в Лету.
В русской устной традиции ельник – мрачное, колючее, сырое место, где обитают колдуны и лешие. А еще ель (как и сосна) играла немалую роль в русских погребальных обрядах. Еловыми ветками, обязательно колючками вперед, устилали дорогу на кладбище, чтобы усопший нашел туда последнюю дорогу... и чтобы не вернулся.
Почти единственным исключением, где и в послепетровскую эпоху продолжали ставить ели, были кабаки. Установленное под Новый год над крышей или рядом со входом желтея стояло там, желтея и осыпаясь весь год, служа опознавательным знаком для любителей горячительного, чтобы те, даже не умевшие читать, не прошли мимо.
Популяризация праздника
Но окончательно изменил судьбу праздничной елки в России век девятнадцатый. Тогда супругами российских императоров часто становились немецкие принцессы. Одна из них – будущая императрица Александра Федоровна (жена Николая I) ставит рождественскую елку сначала в 1817 г. для узкого круга, а затем, в 1828 г., уже будучи императрицей - в Аничковом дворце. На праздник Александра Федоровна позвала не только своих детей, племянников и племянниц, но и детей придворных.
Заметный вклад в «пиар-кампанию» праздника внесли журналисты. В газетах начали писать о «прелестных елках, украшенных фонариками и гирляндами». Заметки сопровождали иллюстрации, выступавшие наглядными инструкциями для тех, кто хотел повторить это «чудо» дома.
В 1839 г. выходит русский перевод повести Гофмана «Щелкунчик» с красочной картинкой, центром которой является именно елка, что способствует еще большей ее популярности, и тоже используется как инструкция для устройства елки в домах. К концу века повсеместно практикуется устройство большой елки в барском доме, порой с приглашением крестьянских детей.
Кроме того, уже с середины XIX в. практикуется традиция устраивать публичные елки. Первым в 1852 году стал открытый для широкой публики праздник на петербургском Екатерингофском вокзале.
Елка в Стране Советов
Сразу после Октябрьской революции никаких претензий к елке высказано не было. Новая власть отменила более ранние запреты на установку елок, появившиеся в патриотическом запале Первой мировой войны, когда елке припомнили немецкое происхождение. До открытого запрета Синода на елки в общественных местах дело дошло в 1916 г., но на практике ситуация не была так уж печальна: царская семья посещала елки в нескольких госпиталях. Следовательно, новогодние ели были, пусть и в полулегальном статусе.
Первую одобренную новой властью елку организовали в лесной школе в Сокольниках в январе 1919 г. Ее инициатива исходила от В.И. Ленина, который принял в организации и проведении активнейшее участие: закупал подарки и лично приехал на праздник.
После ухода Ленина из жизни именно елку стали позиционировать в качестве одного из главных символов религиозных пережитков. Об этом красноречиво свидетельствует советская печать и пропагандистские плакаты. Главным лозунгом стала крылатая фраза тех времен: «Вместо того, чтобы ставить елку на крест, поставим крест на елку!». Сначала просто не рекомендовали праздновать Рождество: взамен этого следовало устраивать «антиелочные утренники». В 1926 г. ЦК партии большевиков открыто назвал обычай устанавливать рождественскую ель антисоветским «поповским пережитком». В поддержку этого был принят целый ряд особых декретов о запрете вырубки елочных насаждений и продажи елок. Здесь к антирелигиозному решили подключить еще один, говоря современным языком, «экологический» аргумент – необходимость сохранения зеленых насаждений как важнейшего государственного достояния.
Наконец, в сентябре 1929 г. празднование Рождества было запрещено окончательно на всей территории Советского Союза. Для проверки того, насколько успешно реализуется инициатива властей, стали создаваться своеобразные «летучие отряды» - патрули из комсомольцев и профсоюзного актива, которые ходили по домам и проверяли, нет ли у нарушителей тайно поставленной елки - "религиозного хлама", "дурмана". С него, мол, и берет начало вредная религиозность детей. Сам праздник Нового года, конечно, никуда не делся – были карнавалы и вечера, лыжные праздничные походы и зимние костры, только елки в публичном пространстве не было.
Реабилитация елки
В газете «Правда» от 28 декабря 1935 г. была опубликована статья второго секретаря Компартии Украины Павла Постышева под совершенно неожиданным названием «Давайте организуем к новому году детям хорошую елку!». Из нее изумленные читатели узнали, что все предыдущие к елке претензии были нелепыми «левыми перегибами». Само рождественское дерево было превращено в атрибут советского, государственного праздника Нового года, вместе с Первомаем и Октябрем вошедшего в триаду главных праздников страны. Вифлеемскую звезду, которую, по легенде, предложил еще Мартин Лютер в далеком XVI веке, легко заменили на пятиконечную красную.
Ответ на вопрос, что же послужило причиной столь резких перемен в судьбе зеленой красавицы, надо искать в общественно-политическом поле. Незадолго до выхода в печать статьи Постышева, выступая на всесоюзном совещании стахановцев, Сталин бросил с трибуны: «Жить стало лучше! Жить стало веселее!». Именно елка идеально подходила для того, чтобы наглядно проиллюстрировать тезис вождя.
Вместо Христа героем дня стал Дед Мороз, образ которого объединил черты европейского святого Николая, фольклорного Мороза и доброго «дедушки Ленина». В 1937 году ему в помощницы дали Снегурочку — впервые она появилась на празднике в Доме Союзов.
Во время Великой Отечественной войны случился кратковременный ренессанс христианского Рождества, есть свидетельства о рождественских службах в церквях. Во всей стране в это время складывается канон советского Нового года. С 1954 года главная детская елка страны стала проводиться в Кремле.
